Время летело незаметно, и вот впереди уж показались первые дома большого селения Лирнак. Оно распологалось к востоку от его родной деревни и было намного больше ее. Всего в Лирнаке насчитывалось около пятисот домов, построенных из бревен знаменитой лирнской ели, которую выращивали месные крестьяне вокруг своих жилищ. Здесь ей было засажено все: и поля, и близлежащие территории и дажы многие прилегающие к деревне сады, и этому было вполне простое объяснение: ее древесина высоко ценилась во всем королевстве, а поскольку чтобы добыть ее, нужно было провести не одну неделю в пути через болота, местные жители решили попробывать выращивать ее сами, и хоть раньше все посаженные вдали от их естественного места произростания деревья погибали, к удивлению, у крестьян Лирнака все получилось. Многие говорят, что им помогли духи леса, которых крестьяне молили о помощи, другие, будто сам повелитель призраков взял опеку над этим местом, но Идальго лишь отмахивался от этих предположений, так как не считал все это более, чем выдумкой пьяного деревенского мужика.
Жители Лирнака почти не выращивали никаких других кормовых культур, им было достаточно того, что они закупали у проходившего каждые три месяца каравана на деньги от продажи своих великолепных елей. Идальго снова вдохнул свежий воздух, здесь он был совсем другой, свой, особенный. Стройные ряды величественных деревьев источали прекрасный чарующий аромат, который завораживал и дурманил разум, и словно манил в самую гущу посадки, все дальше и дальше... Но такие чувства испытывал лишь тот, кто давно не заглядывал в это место, местные, уже привыкшие к этому аромату спокойно ходили вдоль деревьев, даже не замечая его, впрочим, старик вскоре тоже перестал обращать на него внимание и направил свою лошадь вглубь деревни.

[off]

Добавлено (01.09.2010, 13:26)
---------------------------------------------
С каждым шагом они приближались все ближе и ближе к неизвестности, царившей впереди, сердце неровно билось в груди, будто пытаясь вырваться из своего тесного плена, все чувства обострилились, заставляя старика нервно прислушиваться к происходящему на площади и выискивать глазами хоть малейшую зацепку к разгадке. Напряжение наростало все больше, захватив своим присутствием все его мысли, и вытеснив из головы всю тяжесть и боль недавней утраты. Страх ненедолго сковал сердце, все больше его терзали сомнения: «А не развернуться ли, не отступить, не вернуться ли домой?», но чувство того, что отступление может лишить его малейшей возможности узнать, что же произошло с Миарком, заставило старика отбросить сомнения. До площади оставалось всего несколько метров, оставалось лишь преодолеть поворот, и... все быстро встало на свои места, когда Идалько наконец-то выехал на площадь.
Дыхание тут-же выровнялось, вновь став ровным и спокойным, а губы растнулись в легкой усмешке над самим собой. Разыгравшееся воображение зло подшутило над стариком. Он едва мог скрыть удивление, когда площадь пристала его взгляду. На ней царила веселая отмосфера происходившего праздника, которая не упустила возможности тут-же перекинуться на нового гостя. Кругом пестрели яркие краски всевозможных цветных фанариков и флажков, развешанных всюду: на деревьях, на близлижащих домах, на кустах и прилавках, создавая впечатление небольшого цветного пожара, охватившего собой многие участки площади. Народ, словно копошащаяся колония маленьких черных муравьев всюду суетился на ней. Казалось, что вся деревня сейчас присутствует здесь. Все, от мала до велика, побросали свои скучные обыденные дела и нырнули в этот поток веселья и беззаботности. Люди шумели, стараясь перекричать друг друга, смеялись, пели или танцевали, тихо хихикали, с любопытством разглядывая происходящее, абсолютно все были в проиподнятом настроении и никто не оставался равнодушным к происходящему вокруг. Где-то играла на различных музыкальных инструментах небольшая группа человек, и площадь наполнялась добрыми звуками свирелей и пронзительным смехом скрипки. Осмотревшись, Идальго разглядел множество прилавков, всюду утыканных на площади, за каждым из которых стояло по одному или несколко торговцев. Это были мужчины средних лет, крепкие, розовощекие, подтянутые, одетые в дорогие расшитые серебряными или золотыми нитями одежды. Их широкие плечи и довольно высокий рост сильно выделялись из толпы, выдавая в них не местное происхождение. Старик сразу узнал в них торговцев из далекого города Блекос, который находился далеко на юго-западе от сюда. Они часто проходили через Лирнак со своим караваном, и часто их прибытие совпадало с Праздником Зеленой Иглы, который считался в этом селении очень важным и почитаемым, так как именно в этот день множество лет назад местными крестьянами была посаженна первая драгоценная ель, благодаря которым Лирнак позже получил свое уважаемое положение. Когда их приезд происходил с ним в одно время, купцы решили устраивать здесь свою ярмарку, в знак почитания великого дерева и местных обычаев. Это и объясняло столь не свойственный Лирнаку шум, идущий отсюда. Идальго очень любил это торжество, он не мог пропустить ни одного года, чтобы не приехать сюда вместе со своей семьей. А теперь он даже забыл про него. В этот день они вместе проводили свое время со своими знакомыми и друзьями в водовороте улыбок и счастья, оставляя прекрасные воспоминания об этих сказочных днях. И эти воспоминания снова заставили старика зарыться в пучину тоски и отчаяния, которая теперь постояннро мучала и душила его, не давая свободно сделать вздох облегчения и появиться добрым искоркам в глазах.
«То было раньше...А теперь, как можно думать о веселье, когда его теперь нет рядом. Разве сейчас время для праздника...»-подумал старик и оглядел веселящуюся толпу. Перед глазами снова словно предстал образ младшего сына. Но толпе не было дела до горя Идальго, да они и не могли знать о нем, люди продолжали веселиться и радоваться, поздравляя своих знакомых и просто встретившихся по пути друзей со столь замечательным днем. Оставляя путника со своими раздумьями лицом к лицу.

Идальго остановил свою лошадь и слез с телеги - дальше ехать было бы просто невозможно: толпа людей становилась серьезной преградой, образуя собой беспрерывную живую стену, не дающую шанса любому, кто бы посмел приблизиться к ней.
Привязав старую кобылу к какой-то покосившейся, но крепкой ограде, старик решительно направился навстречу бурлящей толпе, с желанием во что бы то ни стало узнать, где сейчас находится его сын.

Он пробирался все дальше, стараясь протиснуться между пришедшими на праздник людьми, он старался спрашивать, знают ли они хоть что-то о Миарке, но почти никто не слышал его: кто-то был слишком занят покупками или весельем, кто-то просто не замечал его, а некоторым разум уже успела застелить пелена хмеля, запах которого остро чувствовался от таких собеседников. В седце Идальго все сильнее и сильнее впивались острые иглы ненависти и безысходности, он метался в этом огромном живом водовороте словно молодая лесная пташка, пойманная теплым летним днем в железную тюрьму клетки, грозно возвышающуюся со всех сторон существования, казалось, рассудок вот-вот покинет его, никто не мог или не хотел помочь старику, нервно перемещающемуся в беззаботной суете ярмарки, душу охватило отчаяние, горе, страх... Старик готов было закричать во все горло, игнорируя последовавшие бы следом косые взгляды и шептания проходящих мимо зевак, но тут его глаза заметили в толпе знакомые грубые очертания человеческой фигуры. Кто-то, уже давно заметивший его, теперь пробирался сквозь всю эту толпу, расталкивая и раздвигая нервирующих нерасторопных гуляк, которых к этому времени на площадь уже набилось достаточно много, и теперь многие из них просто слонялись из стороны-в сторону, не зная чем же теперь себя занять. Приблизившись силуэт вырисовался в уже вполне узнаваемого человека, которому теперь оставалось дойти до Идальго всего несколько размашистых шагов. Он быстро и задорно помахал путнику рукой и, преодолеву остаток расстояния, стал энергично трясти руку старика в приветствии:
- Идальго, ты ли это?! Сколько лет, сколько зим! Не думал, что снова встречу тебя здесь! А то от тебя в последнее время ни слуху, мог бы хотя бы малейшую весточку послать! Не хорошо забывать своих старых друзей, ох как не хорошо! - Быстро затараторил подошедший мужчина, продолжая все так же активно трясти руку старика, которая к тому моменту успела уже достаточно затечь и заболеть. Увидив искривленное лицо своего знакомого, он наконец-то понял, что уже достаточно выказал свою радость встречи и пора было бы сбавить темп, после чего, он все же ослабил свою стальную хватку, отпустив изумленногго собеседника.
Теперь Идальго мог спокойно рассмотреть подошедшего человека: это был уже не молодой, но очень энергичный мужчина грубого телосложения, одетый в свободную холщовую рубаху и такие же свободные штаны, подпоясаные грубой толстой веревкой. Лицо его уже покрывали глубокие морщины, похожие на причудливые трещины на коре старого сухого дуба, а глаза, темные как смоль, были наполнены живительной силой счастья и веселья, просто лучась ими. Грубая сухая щетина не силно, но все же бросалась в глаза, отвлекая внимание от страшного безобразного шрама, находившегося на его левой скуле, который страшным глубоким розовым рубцом тянулся почти до самого уха. Именно этот шрам сразу же разбудил воспоминания путника и освежил его память, унося его в далекие времена его давней молодости, во времена счастливые и беззаботные, в другие времена.
Идальго оторопел, не зная что ответить подошедшему, он старался подобрать подходящие к этой встрече слова, выражающие всю его радость и бесконечный восторг, его слегка наполнило чувство радости, но оно было ничтожно слабо по сравнению с тем тяжким свинцовым грузом горя и ощущением полный ничтожности перед резким поворотом капризной судьбы.
Ну, что молчишь?! Иль не рад видеть старого товарища? - сказал мужчина задорным голосом, широко улыбаясь, показав свои слегка-желтоватые зубы, - Ну, что нахмурился?! Ведь кругом праздник, шум, веселье! Один ты сидишь как старый хмырь! Ведь время веселья и счастья...
- У меня пропал сын, - грустно, но резко перебил Идальго своего старого друга,- Он исчез...навсегда...
Собеседник тут-же переменился в лице, став угрюмым и мрачным, уйдя в себя. Его брови нахмурились и сдвинулись к переносице.
- Как это призошло? - лишь сухо сказал он.

Добавлено (13.09.2010, 13:52)
---------------------------------------------
Идальго выжидающе посмотрел на своего друга, но тот не заметил этого пристального взгляда, так как был слишком увлечен своей историей.
- Сознание происходящего тут же ударило в голову, хотя сон еще не отступил полностью. Я помотал головой в поисках Элизы, но ее не было в доме, а моя дочь все продолжала плакать и кричать в истерике, все повторяя и повторяя одну фразу: «Они забрали ее, они забрали, ОНИ есть!». Я взял Альду и выбежал на улицу, дверь была открыта настеж, но нигде не было видно и следа Эльзы, она пропала, будто провалилась сквозь землю! Я знал, что она не могла уйти далеко из-за своего самочувствия, но тем не менее ее нигде не было! Дочь не могла объяснить мне, что же случилось с ее матерью, так как была слишком напугана кем-то или чем-то... Стуча во все попадающиеся мне по пути к лесу окна и двери изб, я разбудил пол Лирнака и просил помощи у проснувшихся людей, но мне было видно, что они уже не верят в то, что смогут найти мою жену. Они сказали, что духи леса забрали ее. Я не верил им, я побежал дальше, вглубь посадок елей, в надежде найти Элизу, но все было напрасно. Жители деревни все-же тоже не сидели без дела. Они откликнулись на мой крик о помощи и осмотрели все близлежащие леса...Она исчезла, испарилась, ушла. Ничто теперь не вернет ее. Позже, моя дочь рассказала, что видела, как Эльза встала поздно ночью и вышла из дома, маленькая девочка последовала за ней. Они медленно направлялись туда, где моей жене стало дурно, все углубляясь в заросли великих деревьев. Но вот что случилось потом...она так и не смогла рассказать, лишь вновь повторяла: «Они забрали ее!»... Скажу лишь, что после этого она тутже побежала домой, так быстро, как только могла, но Элизу уже было не вернуть...Со временем она забыла о произошедшем в тот день, видимо слишком тяжелыми для маленького ребенка оказались те воспоминания, да и я стараюсь не напоминать ей об этом. С тех пор прошло уже не мало времени, так что зачем теребить былые раны прошлого?
Барк посмотрел на своего слушателя. Идальго задумчиво потупил свой взгляд, разглядывая мелькавшие мимо небольжие дорожные камушки, мирно лежащие на своем привычном нечистом месте, которых не волновали ни проблемы, ни горе ходивших по ним людей. Они лишь безропотно подставляли свое потрескавшееся с годами каменное лицо очередной грубой кожанной подошве, желающей втоптать их все глубже и глубже в прохладную влажную почву.
«Если бы я был одним из этих крохотных пестрых камушков...» - думал он: «Проблемы этой суетной мелочной короткой жизни не волновали бы меня; ни страх, ни горе, ни боль утраты не были бы известны мне...лишь вечный сон, спокойный и зыбучий, окружал бы мое существование и вековой покой...»
Мы пришли, - Послышался слева голос товарища.
Идальго отвлекся от своих мыслей, оставив их лежать на утоптаной деревенской дороге подобно той же гальке, которой они были посвещены.
Они подходили к средних размеров бревенчатой избе, от которой прямо исходил и расплывался во все стороны теплый домашний уют. Стены постройки как и все дома в Лирнаке были слегка голубыми, а крыша, покрытая дранкой, придавала ей какой-то совершенно необыкновенный вид. Резные деревянные наличники и такая-же резная кайма, обрамляющая слегка помятый, но тем не менее опрятный водосток, вселяли в душу старика мысли о прекрасном и вечном, что придает жизни свою радость и свет. Ставни на всех красивых небольших окнах были открыти и из нескольких форточек до Идальго дошел приятный и вкусный аромат свежеприготовленной пищи, только-что состряпанной обитательницей дома. Дверь в эту избу была так-же гостеприимно открыта и из нее доносились звуки грохотания всевозможной домашней посуды. К дому вела извилистая протоптанная дорожка, огибающая деревянную ограду и несколько зеленых плодовых деревьев, которые задорно отражали веселые солнечные лучи от своих плоских крохотных листочков. На пороге дома, жмурясь от солнца, сидела ласнящаяся полосатая кошка, которая завидев своего хозяина вскочила со своего теплого места и, потянувшись, стала тереться о его ноги. Казалось, весь двор этого уютного домика заполнился громким и добрым мурчаньем.
Вот и мой дом, - сказал мужчина подходя к распахнутой двери и приглашая войти собеседника внутрь.
Когда они поровнялись с Идальго, взгляд его сал серьезным, и он тихо добавил в пол-голоса:
- Только не напоминай ей о том, что тогда случилось.
После чего оба путника вошли внутрь.

Добавлено (09.10.2010, 17:58)
---------------------------------------------
В доме было светло и чисто. Мягкий солнечный свет пробивался в комнату сквозь открытые окна и задорно играл на стенах и полу яркими желтоватыми бликами. Всюду царила атмосфера приятного покоя и уюта. Манящие запахи домашней еды стали еще сильнее, а с кухни послышались суетные шаги дочери Барка. Вскоре и сама девушка показалась гостям. На вид ей было лет восемнадцать: худощавое, покрытое рыжими веснушками лицо совершенно не напоминало ее отца, лишь тот же веселый и задорный взгляд, те же дружелюбные искорки в глазах не оставляли ни малейшего сомнения, что перед Идальго стоит все же дочь его товарища. Льняое светлое платье, слегка запачканое мукой, немного висело на ней, а растрепанные белокурые волосы были прихвачены сзади узкой полоской какой-то пестрой ткани. Но не смотря на все это в ней читалась какая-то своя, особенная красота, и то непоколебимое благородство, присущее в свое время её покойной матери. Девушка мило улыбнулась гостю и кинулась на шею своему отцу, словно сияя и излучая доброту и энергию вокруг себя.

Товарищи уже около получаса сидели за дубовым куханным столом, полностью заставленным всевозмлжными блюдами и сладостями: здесь были и ароматные свежевыпеченные пироги с карицей, которые щекотали нос старика своим сладким пряным ароматом, и запеченный в сочных яблоках великолепный гусь, полностью покрытый золотистой соблазнительной хрустящей корочкой, котоая всегда так притягивает взгляд, и вусный наваристый суп из какой-то домашней птицы и свежего крупного картофеля, и различные домашние соленья, которые Альда специално достала в честь прихода нежданного гостя. Все это было таким аппетитным и вкусным, что Идальо не моог поверить своим лазам, что все это приготовела эта юная растрепанная девчушка.
- Альда, - обратился к девушке старик, - почему ты сидишь дома, в столь солнечный праздничный день? Ведь сейчас на улице гулянья, все юноши и молодые особы твоего возраста уже давно там! Почему бы тебе не присоединиться к ним?
Альда отвлеклась от своей возни над очередным пирогом и озорно посмотрела на Идальго:
- А почему бы и нет? - ответила она мелодичным голосом, - Раз я такая «юная особа», то у меня будет еще много лет, чтобы нагуляться на торжествах, - вновь улыбнулась она, после чего быстро подхватила какую-то кастрюлю и легкими воздушными шагами выпорхнула из комнаты, не придав разговору никакого значения.
Идальго вопросительно посмотрел на своего друга, но тот лишь пожал плечами:
- Альда всегда была особой девочкой, не такой как все. Не стоит удивляться тому, что она говорит или делает, - сказал он и снова вернулся ко своей тарелке.

Добавлено (27.10.2010, 23:51)
---------------------------------------------
Извиняюсь за небольшую задержку
---------------------------------------------------------
Остаток дня Идальго, Барк и его дочь провели сидя за куханным столом. Старые друзья общались, рассказывая друг-другу то, что происходило с ними за все те годы, что они не виделись, а Альда убирала со стола освободившиеся тарелки и блюда. За все это время она не показала не малейшего признака усталости или грусти, оставаясь все такой же жизнерадосной и задорной. Позже хозяин дома попросил ее постелить место для долгожданного, но очень неожиданного гостя, и та послушно ушла выполнять просьбу.
Вечернее солнце уже начинало медленно утопать в нескончаемом частоколе вечнозеленых вековых сосен, которые словно тянулись к нему острыми верхушками на протяжении всего дня, задевая своими могучими кронами небосвод. Все кругом плавно и нерасторопно стало приобретать красновато-пурпурные оттенки, будто облпачаясь в новый, теплый вечерний наряд, показывая себя во всей яркой и чистой, хоть и простой, но завораживающей красоте. Длинные тени прилипли к домам и деревьям, все так-же продолжая прятаться от лучей ослабшего бронзового диска, увеличившегося по обычаю в своих размеорах, и теперь будто под своей тяжестью мерно скрывавшегося за горизонт. Прохладный воздух стал еще более чистым и прозрачным, наполнившись вечерней влагой и приглушенными звуками, которые все-еще доносились с дышащей оживлением деревенской площади, принимавшей на своих необъятных плечах давно знакомых ей гуляющих и веселящихся жителей Лирнака и невстречающихся ранее чужеземцев, приехавшись в этот праздничный день. Природа замолкала: затихли птицы, шум гулянья стал каким-то неестественно тихим и отдаленным, будто погруженным в мутный водоем, привычные звуки деревенской жизни больше не трогали слух, замолчали деревенские животные, все затихало... Все вокруг словно готовилось погрузиться в усталые объятия спокойной и тихой ночи, и она плавно и ласково окутала мир своей темной вуалью...

Добавлено (07.11.2010, 18:20)
---------------------------------------------
Лучина медленно догорала в вечернем полумраке, заставляя усталые тени плясать в плавном витающем вальсе, создавая впечатление богатого праздничного бала сумрачных силуэтов. Под долгие монотонные речи Барка веки старика начинали медленно тяжелеть, будто наливаясь расплавлены тягучим свинцом, заставляя своего хозяина опереть руками голову и слегка склониться над столом.
- И как же мы с тобой до сих пор не встречались на празднике Зеленой Иглы?! – все продолжал тараторить хозяин дома. – Ведь ты сам говоришь, что приезжяешь сюда почти каждый год! Да еще и со своей женой и детьми!..
- Не знаю, Барк, не знаю… - устало потянул Идальго, но не удержался и зевнул. Он ни в коем случае не хотел оскорбить своего друга или показать, что ему становится скучно, и сон начал брать свое, просто накопившаяся за день усталость от пережитых эмоций и событий давала о себе знать.
К счастью путника, его собеседник сразу понял что к чему:
- Как я мог не подумать! Ты же, наверное, невероятно устал! Ночь уже давно взяла свое, да и Альда уже давно спит! Нам тоже пора присоединиться к спящим и поддаться сну.
Тут Барк вскочил из-за стола и протянул свою необъятную крепкую руку Идальго, помогая ему встать.
- Надеюсь, ты согласишься переночевать в этом доме? – скорее утверждал, а не спросил тот. – Моя дочь постелила тебе вон в той комнате – мы всегда рады неожиданным гостям! – сказал он, провожая старого друга к его комнате. – И да, Идальго, я пока пойду заберу твою лошадь, ведь она все еще там, на площади.
Лицо старика резко переменилось, когда он услышал слова Барка:
- Как же я мог про нее позабыть! – ударил он себя по лбу морщинистой рукой. – Ведь она находится там уже несколько часов! – путник корил себя за свою забывчивость, ему стало страшно за свою кобылу, но его друг быстро приободрил его.
- Не волнуйся, с ней ничего не случится! Люди у нас до чужого не жадные, а пьяные – мирные! Самое страшное, что может случится, так это то, что один из этих «любящих погулять и повеселиться» заснет в твоей телеге! – улыбнулся он, блеснув слегка желтоватыми зубами. – Спи, не тревожься, все будет хорошо! – и барк вышел из комнаты, отправившись за старой усталой лошадью своего рассеянного друга.
Идальго тяжело вздохнул и осмотрелся: сейчас он находился в небольшой, даже крохотной комнатке, с маленьким, плотно задернутым ситцевой цветной шторкой, окошком. Из мебели в ней находились лишь невысокая старая одноместная кровать, которую бережно и аккуратно заправила пару часов назад та странная забавная девчушка, не менее старый и потрепанный временем и термитами темно-коричневый стул, на который было накинуто теплое лоскутное одеяло, предназначающееся для гостя на случай, если ему станет холодно, узкий, такого же цвета как и стул, столик и зеркальце, висевшее над ним на плотной деревянной стене. Да еще, пожалуй, собой мог похвастаться и пестрый ковер, чей мягкий и пушистый длинный ворс щекотал ноги Идальго, которому не составило большого труда понять, что это работа принадлежит мастерам далекого Блекоса, купцы которого сейчас вовсю веселили гуляющий на празднике народ.
Старик еще раз широко зевнул, прикрыв рот усталой рукой и подобрел к кровати. Лишь подойдя близко к ней, он ощутил всю ту давящую и гнетущую усталость, которая плотным увесистым тяжелым грузом сковала все его мысли, чувства и движения, не давая даже малейшего шанса на жизнь грустным и давящим мыслям о будущем без Миарка, представлениям о печали заплаканной старухи, так и не дождавшейся своего сына и вариантам того, что же все таки произошло с его сыном. Идальго лег на кровать и его глаза тут же закрылись, поддавшись сладким и манящим уговорам прекрасного, дающего жизнь сна, а разум тут же охватили туманные грезы и расплывчатые очертания легких полуночных снов, которые уносили старика прочь, подальше от грусти и переживаний и на встречу новым надеждам и новому дню.
Сон темной пучиной окутал разум старика, преломив реальность, будто размазав, исказив ее, превратив в одну сплошную, словно осязаемую, пелену ночного сна. Казалось, время замерло, застыло под властью ночной дымки, остановилось, не желая сдвигаться с места, и так могло продолжаться еще долго, но…
В бок Идальго что-то легонько толкнуло. Старик и не заметил бы этого легкого движения, но за этим последовал и второй толчок, и третий. Кто-то настойчиво пытался разбудить старика, наконец, тот не выдержал и открыл усталые глаза.
В комнате было темно и тихо, лишь слабый голубоватый лунный свет пробивался сквозь легкие задернутые цветные шторки. Глаза все еще упорно отказывались различать очертания предметов мебели или силуэты людей: все было смазанным и размытым, словно мир находился глубоко под водой, где мутная холодная пучина застилает глаза, не давая разглядеть происходящее вокруг даже на расстоянии вытянутой руки.
- Проснись. – вдруг холодно и резко раздалось в тишине, совсем рядом с Идальго, почти над самым его ухом.
Кто-то стоял прямо рядом с кроватью старика, совсем не шевелясь и замерев, как неживая кукла, лишь вновь и вновь все также настойчиво повторяя:
- Проснись, проснись, проснись!

Время все продолжало свой путь, усказьзая все дальше и дальше своими быстрыми и долгими шагами, ему не было дела ни до уставшего старика, с его лихорадочными спутанными в один огромный неопрятный клубок мыслями, ни до босой светловолосой девчушки, медленно бредущей где-то во тьме своего дома, ни до странной пугающей беседы, которая так волновала Идальго... Величественному времени не было дела до суеты ничтожных людей, оно лишь продолжало все так же целеустремленно идти вперед, унося за собой прожитые мгновенья, минуты, дни...на встречу восходящему солнцу, на встречу новому дню.

Добавлено (23.01.2011, 19:52)
---------------------------------------------
ISIDOR, так... Лупить буду! Кто обещал проду?